Автор: yoaura
Пейринг/Персонажи: Вонхо/Кихен, Чангюн/Минхек
Рейтинг: R
Жанр: фэнтези!AU, флафф, романс, юмор
Количество слов: ~11800
Саммари/Описание: У Чангюна привычка тащить в дом всякую ерунду. А то, что это дом Вонхо, его не особо волнует.
Примечание: ООС, мат, шутки за 300 и куча пасхалок к мемам, условная ксенофилия
Меня вдохновил коллаж "Подкидыш" авторства EffieH, она же сделала баннер, а elizabesu его подредачила, за что им огромное спасибо
читать дальше— Да я тебя!.. — Вонхо замахнулся посохом, неслышно выругался и поправил сползшую почти до носа остроконечную шляпу. — Это были мои любимые занавески!
В ответ послышалось громкое шипение. Пара ярко-зеленых глаз смотрела прямо на Вонхо, да так пронзительно, что тот с трудом удерживал зрительный контакт. Вертикальные зрачки хитро сузились.
— Наглая рептилия, — оскорбленный до глубины души, Вонхо повернулся к окну. От изумрудных занавесок, купленных на свои кровные, остались лишь рваные ошметки, обугленные по краям. За стеклом уныло покачивались розовые кусты, оттеняя серое блеклое небо.
Возле уха прошуршали кожаные крылья, и секунду спустя звон посуды рассеял недолгую тишину, заставив Вонхо закричать от ужаса.
— Мой стакан!
— Я куплю тебе новый, — на плечо опустилась рука Чангюна, — это я разбил, а не он. Извини.
Вонхо раздраженно сбросил ладонь, стараясь контролировать себя. Уши горели от злости.
— Я так больше не могу, — он прошагал через всю комнату, поставил посох в угол и уставился на дракона, сидящего под потолком на одной из книжных полок. Все книги, конечно, были раскиданы по полу — это место дракон облюбовал в качестве насеста. — Убери его обратно, откуда взял.
— Я не могу, — всплеснул руками Чангюн. — Я ведь нашел только яйцо! Никто не знал, что из него вылупится.
— Прям таки «никто»? — язвительно откликнулся Вонхо, подходя прямо к дракону и смотря на него снизу вверх. Тот в ответ лишь надменно фыркнул. — Я не хочу терпеть этот тихий ужас у себя в доме… Иначе от моего дома ничего не останется!
— Успокойся, — взмолился Чангюн, складывая ладони вместе. — Мы можем что-нибудь придумать.
— Ты и в тот раз так же сказал, — огрызнулся Вонхо, пытаясь согнать дракона с полки веником.
Тот раз был неделю назад. С самого утра лил дождь библейского масштаба — не будь защитных заклинаний, дом затопило бы по самую крышу. Вонхо думал, что это была кара божья, не иначе. Не дождь, а Чангюн, ввалившийся в его дом с яйцом за пазухой. Лучше бы затопило: тогда Хосок построит себе каменный замок, а не деревянный дом, надежнее и больше прежнего.
Но нет. Чангюн, славящийся любовью ко всему живому, не мог бросить найденное в лесу «сокровище» — яйцо было к тому же блестящее, переливалось золотым, серебряным, рубиновым, короче всеми цветами драгоценной радуги. Впору было усомниться в такой любви — уж больно она похожа на страсть к побрякушкам и всяким блестящим вещам.
Яйцо, оставленное на ночь в тепле, наутро стало трескаться. Да так громко, что Вонхо проснулся и растолкал Чангюна, заснувшего в кресле в обнимку с его посохом.
Когда из скорлупы вылез крохотный черный дракон, расправил хвост и крылья, Вонхо потерял дар речи примерно минут на двадцать. Он ходил из угла в угол, переживая экзистенциальный кризис.
— Это что? — первый вопрос, который он смог сформулировать. Чангюн оторвался на секунду от крошки-дракона и сунул его прямо под нос Вонхо.
Зеленые глаза заглянули в его душу и заставили взвыть.
— Дракон! — воскликнул он, взмахнул руками и вопросительно уставился на Чангюна. Тот всем своим видом пытался показать, что ни при чем, но Вонхо-то понимал, что все это неспроста. — Ты притащил ко мне в дом дракона!
— Ну, не к себе же его тащить?.. — неуверенно спросил Чангюн, прижимая крошечное тельце к своей груди.
Делать было нечего — Вонхо все же маг, колдовская этика не позволяет бросать на произвол судьбы беззащитных волшебных созданий. Хотя он мог бросить Чангюна, например, в костер, но тот ведь только смеяться будет от щекотки. Проходили уже.
Пришлось оставить малыша, устроить ему гнездышко из сена и тканей у очага, чтобы не мерз, и наловить мышей на корм. Чангюна Вонхо отправил до деревни за молоком, в отместку, мол, ты в ответе за того, кого притащил.
Первые пару дней дракончик в основном спал, закрывшись крыльями и тихо посапывая. Вонхо умилялся издалека, сидел за столом и перебирал книги в надежде найти ту, в которой про драконов будет написано больше, чем пару строк.
На третий день малыш разбудил Вонхо прямо на рассвете, когда солнце так приятно светило в лицо сквозь занавески, вызывая желание проваляться в постели весь день… Но вместо этого дракон шмякнулся ему на голову.
Он учился летать. «Жаворонок», решил Вонхо, осознавая, что за окном всего пять утра. А когда научился, запорхал по всему дому, шелестя кожаными крыльями. Изящно рассекал воздух, исследовал все с высоты…
— Мы в дерьме, — заявил Чангюн, пытаясь оттереть от своего плаща драконий помет.
Вонхо смеялся громко и мстительно, закрывая «энциклопедию кровожадных тварей». Странно, но драконы в их число не входили.
— Сам виноват, — парировал Вонхо. — Он смог взлететь всего за пару часов. Мы даже не знаем, как быстро он будет расти. Вдруг он уже завтра будет размером с дом?
— Тогда мы умрем, и будем спасены, — спокойно ответил Чангюн, со вздохом снял запачканный плащ и отнес его к умывальнику, чтобы наконец постирать.
И вот, спустя неделю, дракон уже был размером с небольшую собаку. Парить под потолком не мог — места мало. Зато явно с наслаждением дышал пламенем, будто это обычное дело, и копался во всех вещах.
Подгорали у Вонхо не только занавески.
— Чувствуешь себя тут хозяином, да?
Дракон пролепетал что-то на своем языке и спрыгнул с книжной полки, устремляясь по воздуху к Чангюну. Вонхо покачал головой, покрепче сжал веник и пошел убирать осколки разбитого стакана.
Казалось, что он попал в маленький ад, только не знал, за какие грехи. Деревенских жителей лечил безотказно, за лесом следил, как положено. И не проклинал никого, разве что Чангюна, но это уже после того, как дракон появился в доме. В шутку, конечно — нельзя магу бездумно колдовать.
Выкинув осколки, Вонхо снял шляпу, прошел в соседнюю комнату и упал на кровать звездочкой. Лицом в подушку. Где-то рядом снова послышались хлопки от крыльев, но у него уже не было сил даже подняться.
— Делай, что хочешь, — пробормотал он, вдыхая запах набитой хмелем подушки, которая помогала ему засыпать.
— Тогда я в деревню вернусь, у меня там семья, хозяйство, — внезапно за стенкой протараторил Чангюн. Громко скрипнул стул. Вонхо приподнялся на локтях.
— Я вообще-то не к тебе обращался, — он качнул головой, указывая на дракончика, который копался крошечными коготками в ящике с припасами. Чангюн появился в дверях и скорчил рожу, изображая великое страдание. Вонхо решил сжалиться. — Ладно, но если не вернешься…
— Да вернусь, — Чангюн закатил глаза, явно пытаясь сделать вид, что все еще недоволен. — Когда это я от тебя уходил насовсем?
Вонхо снова уткнулся в подушку, не обращая внимания на скрежет, доносящийся со стороны ящика. Кажется, «малыш» решил выкрутить из него гвозди.
— Не раскисай, все не так плохо, — послышался скрип открывшейся двери. — Ты ведь хотел себе домашнюю зверушку?
Вонхо отвел душу, бросив вслед попавшуюся под руку подушку, удовлетворившись ее глухим ударом о стену.
***
Очередной взмах хвоста пришелся прямо на щеку Вонхо. А он всего лишь наклонился, чтобы поднять с пола шляпу.
Чангюн ушел только вчера вечером, а с драконом отношения успели ухудшиться. Напрашивался вывод, что присутствие третьего — не лишнее, и Вонхо уже жалел, что отпустил виновника восвояси.
Пока он отряхивал шляпу, в голову забралась вселяющая надежду мысль: он ведь взрослый маг! Самостоятельный, умеющий разрешать конфликты. Как, например, год назад Вонхо смог помирить двух подмастерьев, устроивших битву заклинаний в деревенском кабаке. Так они с Чангюном и познакомились, а еще с Минхеком (чтобы их угомонить, Вонхо пришлось применить слабое любовное заклятие, которое он потом снял — зато теперь Чангюну всегда было, к кому возвращаться).
Это открытие пронзило Вонхо так внезапно, что он тут же с энтузиазмом накинулся на дракона, сгребая его в охапку. Отросший хвост начал колошматить его по плечам, грозясь сбить голову, а не шляпу. Но Вонхо, собравшийся с силами, сел за стол и поставил дракона перед собой.
— Так, — твердо сказал он, поворачивая наглую мордашку к себе, — давай поговорим.
Дракон зашипел, забил крыльями по столу, но поднял голову и посмотрел глаза в глаза. Вонхо взгляд не отвел. Скрестил руки на груди и прищурился.
— Мы с тобой — разумные существа, — дракон фыркнул, будто бы насмехаясь, — и ты, и я. Поэтому, давай вести себя прилично.
К огромному удивлению, дракон смирно сложил крылья и обвил свою тушку хвостом. Вонхо ничего не оставалось, кроме как опустить руки на колени, показывая, что он открыт и не злится.
— Ты уже весь дом обшарил от и до, разворошил свою кровать, мою кровать, наши общие припасы, мои колдовские припасы, травы, спасибо хоть посох не унес!
Он всплеснул руками, не сдержав упрека в голосе. Дракон будто бы виновато опустил голову — Вонхо даже почувствовал себя родителем, наказывающим ребенка. Поэтому быстро смягчился, продолжая:
— Я понимаю, что тебе все интересно, но если ты будешь и дальше устраивать беспорядок… — Вонхо сделал многозначительную паузу, — То оставлю тебя без еды.
Вдруг повисла тишина, и слышно было только потрескивание дров в очаге. А в следующую секунду из драконьей пасти послышался грозный рык, и в пальцы Вонхо вцепились острые зубы.
— Ах вот так, значит, да?! — возопил тот, вскакивая с места и держа здоровой рукой укушенную. На указательном пальце выступили капли алой крови. — Я с тобой договариваюсь, а ты? Никаких мышей больше, сам будешь охотиться.
Вонхо отвернулся от дракона и махнул в сторону двери.
— Можешь выметаться.
Он был зол и расстроен. Разве нельзя было по-хорошему? Жить в мире и согласии, раз уж они оказались под одной крышей.
Дракон взлетел на излюбленную полку, полностью проигнорировав Вонхо, который, сидя у очага, нашептывал заговор на свои пострадавшие пальцы. И даже когда он улегся в кровать — продолжал сидеть там, будто бы обидевшись.
Уже в постели, Вонхо вспомнил, что дракон хоть и разумное существо, но все еще ребенок, а может и подросток — черт знает, как они растут. Поэтому злиться перестал совсем: ну, взрослеет.
Где-то на тонкой границе между явью и сном, Вонхо почувствовал, как соломенный матрац проминается. Наглый дракон устроился под боком и уткнулся головой ему в подмышку, а Вонхо даже не успел удивиться — заснул.
В темноте он бежал, бежал долго и далеко, никак не мог поймать дракона, летящего перед собой. Он хотел позвать его, но не знал имени. Стал кричать, но из горла не издавалось ни звука. Мощные крылья взмахивали в воздухе, ветер бил в его лицо, рука почти дотянулась до кончика хвоста, как вдруг он споткнулся и стал падать вниз с обрыва, взвывая к дракону:
— Кихе-е-н!
Вонхо резко сел на кровати, мгновенно сбрасывая с себя остатки сна. Только имя — имя отпечаталось в памяти золотыми-серебряными-рубиновыми буквами. Он опустил голову, откинул одеяло и посмотрел на дракона, клубком свернувшегося у его бедра.
— Так вот как тебя зовут.
***
После того неудавшегося диалога дракон — а теперь Вонхо мог звать его Кихеном — действительно стал меньше громить окружающую обстановку, зато стал чаще кусаться. Вонхо терпел: пусть лучше так, чем собирать по кусочкам все материальное счастье, заработанное честным колдовским трудом. Пальцы, лодыжки, плечи и нос можно заговорить, от укусов не будет ни следа (хотя за нос очень обидно).
Может, именно потому что Вонхо быстро все залечивал, Кихен покушался на его кожу по нескольку раз в день. А еще его зубы с каждым днем становились острее и длиннее — пропорционально росту драконьего тела. Кихен все так же забирался на ночь в кровать Вонхо, иначе мерз даже у очага — хладнокровное во всех смыслах существо. И если поначалу он помещался клубком под боком, то через несколько дней уже вытягивался чуть ли не на весь размер матраца. В общем, рос дракон даже быстрее, чем они предполагали.
— Сегодня полнолуние!
Чангюн поставил рядом с сидящим на крыльце Вонхо склянку с темно-синей жидкостью. Было еще раннее утро, а потому соображал Вонхо туго. Он взял склянку, повертел ее в руках, откупорил, понюхал.
Где-то позади, в доме, раздался грохот.
— Кажется, он сломал свою любимую полку, — вздохнул он и положил склянку за пазуху. — Спасибо за зелье, у меня времени не было сварить. Пригодится сегодня в лесу, только я понятия не имею, как оставить Кихена одного. Не хочу, знаешь ли, вернуться к развалинам.
Чангюн присел рядом и ободряюще, с энтузиазмом похлопал Вонхо по спине. Тот закашлялся.
— Ой, извини, — состроил мордочку Чангюн. — Переборщил. Так вот, я предлагаю запереть его в клетку.
— Не завалялось лишней в карманах? — Вонхо вопросительно вскинул брови и засмеялся. — Нет, давай лучше ты, как ответственный за начало этого конца, останешься с ним на ночь? Он теплый, будет греть тебя и охранять твой невинный сон.
— Обычно этим занимается Минхек, — пробормотал Чангюн, отводя взгляд, еще и щеки порозовели. Вонхо закатил глаза. — Не хочу, чтобы меня лапали всякие чешуйчатые.
— Т-с-с, острожно, — шикнул Вонхо, пихая Чангюна в бок. — Услышит, а мне потом успокаивать? — и продолжил, повысив тон: — У него самые прекрасные чешуйки в мире! А какие гладкие!
Впав в неслышную истерику от смеха, Чангюн катался по крыльцу, держась за живот, пока Вонхо скептически наблюдал и думал, куда же все-таки Кихена деть.
А потом, услышав очередной непонятный шум за спиной, решился на то, на что решиться нужно было давно. Серьезно посмотрев на ухахатывающегося Чангюна, он схватился за подол его плаща и потянул на себя.
— Сегодня смотреть за лесом пойдешь ты.
Глаза Чангюна широко распахнулись, он так и замер в нелепой позе. На удивленном лице можно было прочитать все мысли, посетившие рыжую голову за пять секунд.
— Ты готов, — кивнул Вонхо, вытащил из-за пазухи склянку и сунул ее Чангюну в сжатый кулак — с трудом, но получилось. — Надо ведь когда-то начинать исполнять свои колдовские обязанности, а не только супружеские.
Чангюн захлопал ртом подобно рыбе, а когда к нему вернулся дар речи, вымолвил:
— Это все равно лучше, чем сидеть взаперти с ребенком, — он положил склянку в карман и коварно ухмыльнулся. — Побуду неуязвимым магом целую ночь!
— Не зазнавайся. Ну и да, сам сварил — сам и пей.
День незаметно быстро скатился к вечеру, а потом и к ночи. Вонхо в очередной раз проинструктировал Чангюна перед работой, которую тому предстояло выполнить в лесу. Такая уж у них задача — быть хранителями, заговаривать флору, исцелять фауну, изгонять нечисть, появляющуюся в полнолуние. А Чангюн действительно был готов, это не какая-то там прихоть.
Тем более, интуиция подсказывала Вонхо, что лучше остаться с Кихеном, хоть он и не понимал, зачем. Не доверять ей причин не было — никогда не подводила.
И когда Вонхо смотрел вслед Чангюну, уходящему по сумеречной тропинке в лес, он чувствовал спокойствие за сегодняшнее полнолуние. Чангюн — отличный ученик, предназначение исполнит наилучшим образом; дракон утихомирился еще до заката — черт знает, почему, но разве могло что-то пойти не так? Нет, Вонхо был уверен, что все будет просто замечательно.
Он захлопнул дверь за спиной, щелчком пальцев зажег свечи. В груди вдруг что-то екнуло, обрываясь. Дракона в комнате не было.
— Кихен?
Вонхо окинул взглядом все помещение, где дракон обычно перемещался и устраивал свои пакости. Полку он действительно сломал еще утром, но руки пока не дошли прикрепить обратно. Мертвые серые мыши — кихенов ужин — лежали кучкой около его гнездышка, совсем нетронутые.
Может, Кихен неслышно переместился во вторую комнату, где Вонхо обычно спал? Или в маленькое помещение для справления нужд? Но туда-то обычно дракон не заглядывал — чистоплотный, несмотря на всю свою вредность. А чердак, где Вонхо варил зелья на алтаре, запечатан так, что ни одна мышь не проникнет, не то что дракон.
Нахмурившись, с бешено стучащим от волнения сердцем, Вонхо прошагал через большую комнату к своей спальне.
Там царила кромешная тьма, и как Вонхо ни старался, разглядеть дракона не смог. Громко вздохнув, он сначала открыл дверцы платяного шкафа — вдруг тот снова уменьшился — обыскал сверху донизу, но Кихена не нашел. Затем полез под шкаф, под письменный стол, на стол.
А потом все же догадался зажечь свечи. Хлопнул в ладоши, прошептал заклинание, и настенные канделябры полыхнули желтыми огоньками, освещая пространство комнаты.
Взгляд уткнулся в развороченные одеяла на кровати. Вонхо выдохнул облегченно и даже улыбнулся — никуда этот дурацкий дракон не делся. Вот же он, спит, устроив себе одеяльное теплое гнездо. Надо только подойти, протянуть руку, потыкать его — и сразу почувствуешь теплую, мягкую, гладкую… человеческую кожу.
Вонхо всего пробрало дрожью, он отпрыгнул на несколько метров назад, аж до дверного проема. В голове образовалась пустота — как в тот раз, когда он увидел вылупившегося дракона. Челюсть отвисла, наверное, навсегда, а глаза так и останутся навыкате от ужаса. Так на его могиле и напишут: Вонхо, величайший маг западного леса, умер от страха. Но, фу, это ведь совсем не круто.
Собрав всю свою храбрость, он сделал шаг вперед. Половица под ногой скрипнула, заставив его снова подпрыгнуть и покрыться мурашками. Теперь-то Вонхо видел, что под одеялами вырисовывался совсем не драконий силуэт, а очень даже человеческий. И, кажется, там торчит чья-то нога…
Вонхо вздрогнул, но пошел дальше. Здравый смысл подсказывал: он у себя дома, и никто не может причинить ему вред. Пара заклинаний, и противник как минимум обездвижен. А еще смысл говорил — если нет дракона, значит дракон превратился в это.
— Чангюн, я тебя убью, — наморщив нос, прошептал Вонхо и наконец оказался вплотную к кровати.
Из-под одеял слышалось мерное посапывание.
Осторожно приподняв край одного из них, Вонхо увидел темную макушку, растрепанные волосы… И профиль незнакомого парня, на щеке которого красовался след от подушки.
— Мужиков мне еще в кровати не хватало, — вслух заявил Вонхо, обескураженный окончательно.
Несмотря на всю абсурдность ситуации, разбудить спящего ему не позволяло воспитание, совесть, ну и боязнь того, что будет после. Чангюна рядом не было — он там, в лесу, борется с нечистью, поэтому отвесить скептичный, но полезный комментарий было некому.
Вонхо сидел за столом, помешивал в стакане успокоительный отвар из трав и смотрел в окно. Там, на небе цвета индиго, аккурат над розовым кустом висела луна и издевательски над ним хихикала.
За спиной заскрипели половицы. Вонхо напрягся. Оборачиваться было страшно. Он сжал покрепче стакан в ладонях и стал пялиться в стену, стараясь вообще не шевелиться и не отсвечивать.
— Ты так и будешь делать вид, что тебя тут нет? — незнакомый голос пропел последнее слово возле уха, заставив вздрогнуть всем телом.
— Н-нет, — запнулся Вонхо, но быстро взял себя в руки: кто тут хозяин, в конце концов! — Просто вдруг ты голый, вот я и сижу, жду, пока оденешься.
— Я знаю, где лежит твоя одежда. Я уже надел. Одолжу на время.
Неспешное движение по правую руку — и вот напротив Вонхо, через стол, сидит его дракон. Точнее, не его. И совсем не дракон, а молодой симпатичный человек. Но в его черной рубашке и, кажется, праздничных штанах. Улыбается так вежливо, словно они на званом ужине, и словно это не он полторы недели громил дом Вонхо с завидным усердием.
Видимо, скепсис отразился на лице Вонхо, потому что Кихен — это ведь он? — подался чуть вперед и внимательно взглянул в лицо.
Зрачки в зеленых глазах напротив были вертикальными.
— Я должен извиниться перед тобой, — вкрадчиво и тихо сказал Кихен. — Да, я дракон, а он — это я. Вот только он еще совсем ребенок и не контролирует себя, резвится, познает мир. И если я могу вести себя как взрослый, то дракон еще нет.
Кихен развел руками. Вонхо сглотнул, пытаясь смочить пересохшее горло. А потом залпом выпил травный отвар. Слова не формировались в фразы в голове, сначала надо было осознать происходящее пока Кихен, как ни в чем не бывало, расчесывал волосы невесть откуда взявшимся гребнем.
— То есть, дракон и ты — это разные существа?
— Нет, — смущенно, смешно наморщив нос, ответил Кихен. — Там тоже я, только… Как если бы я перенесся назад во времени.
— Ого, — только и смог вымолвить Вонхо, откинувшись на спинку стула. Мозг начал проясняться, кровь хлынула от бешено бьющегося сердца обратно в голову. Теперь Вонхо внимательно изучал сидящего напротив, прикидывая, снится ему все это или нет.
Чтобы убедиться в реальности происходящего, пришлось ущипнуть себя за бедро.
— А где Чангюн? — беззаботно поинтересовался Кихен, вставая из-за стола. Вонхо надул губы и нахмурился.
— Ты у него живешь или у меня? — в груди кольнуло то ли обидой, то ли ревностью. — Он работу работает. Полнолуние сегодня. Секретная миссия.
— Вы такие храбрые колдуны, — Кихен поднял с пола какую-то книгу — кажется, деревенские кулинарные рецепты — и стал медленно перелистывать страницы. Вонхо гордо поднял голову.
— Не к кому попало ты угодил, да?
Кихен явно предпочел не отвечать на провокационный вопрос, но развернулся на пятке и вперился взглядом:
— Тебе помочь прибить полку обратно?
Брови поползли на лоб от удивления, из горла вырвалось нечто утвердительное. А Кихен улыбнулся, да так широко и солнечно, что вся кровь из мозга снова устремилась вниз, куда-то в живот Вонхо, заставив сердце снова сбиться с ритма.
На часах было за полночь, свечи уютно освещали комнату, в розовых кустах стрекотал сверчок. Романтичную ночную атмосферу нарушила оглушительная ругань.
— Держи ровнее! — приказной тон Кихена не оставил Вонхо никаких шансов на побег. Недовольно сопя, он приподнял полку чуть выше. Кихен продолжил заколачивать гвозди.
— Дракон, а ростом не вышел, — пробормотал Вонхо и тут же получил в ответ грозное шипение вместе со злым прищуром. Кихен добил последний гвоздь, спрыгнул с табуретки и отряхнул руки.
— Теперь займемся уборкой.
Вонхо уже начинал думать, что лучше бы тот так и остался в рептильем обличии — тогда можно хотя бы поймать и посадить в мешок, если мешает. А еще рептилия не отвешивает язвительные комментарии и не называет безруким колдунишкой.
Не то, чтобы Вонхо не любил чистоту в доме — просто с появлением этого самого дракона руки не доходили до уборки. А теперь главный виновник всего беспорядка твердит ему, что он грязнуля — разве это справедливо?
Стрелка указывала на половину второго. Вонхо орудовал веником, пока Кихен снимал с потолка паутину, мурлыча под нос какую-то песню. Мелодия была знакомой — он невольно стал подпевать.
Кихен услышал, обернулся, снова улыбнулся, обнажая свои тридцать два (у драконов ведь столько же зубов?) и запел громче. Приятный голос окатил Вонхо с макушки до пят, будто бы он облился целебной водой, и осел на коже легкой вибрацией.
Пел Кихен до мурашек красиво.
— Откуда ты ее знаешь? — спросил Вонхо, отставив веник в сторону, когда Кихен закончил. — Даже я не знаю, откуда я ее знаю.
Тихо и будто бы смущенно засмеявшись, Кихен отвернулся к своей любимой полке и стал расставлять на ней книги.
Ответ на вопрос Вонхо так и не получил.
Зато когда с уборкой было покончено он, совершенно довольный собой, упал в мягкое кресло у очага и закрыл глаза. Сон нападал со страшной силой, и Вонхо всеми магическими силами пытался с ним бороться. Было бы зачем, но какое-то неуютное ощущение внутри говорило ему: сон — враг!
Врагов у Вонхо отродясь не было, ведь он добрый маг. Однако теоретически, врагов надо было либо уничтожать, либо избегать, либо игнорировать — на сегодняшнюю ночь он избрал последний способ.
А потому продолжал зевать, наблюдая за тем, как Кихен листает те самые «кулинарные рецепты», сидя за столом.
Это было странно: видеть перед собой человека. Взрослого, из кожи и вполне человеческих костей, но знать, что он дракон, дышащий пламенем по будням и выходным дням. Что у него длинный хвост и жесткая чешуя, а еще длинные когти, которые дорвали изумрудные занавески. И острые зубы.
— У меня от твоих укусов кожа чешется. Ты не ядовитый? — Вонхо показательно потер запястье, где все еще виднелись две маленькие красные точки. Кихен пожал плечами.
— Понятия не имею. Но ты вроде живой. Если вдруг умрешь, — сказал он, вставая, — я скажу Чангюну, что ты завещал ему дом.
— Еще чего, — возмутился Вонхо. В голове заплясали абстрактные картинки с танцующим на столе Чангюном, извивающимся вокруг него Кихеном, у которого почему-то хвост… Вонхо нахмурился. — Никакого завещания! Лучше сжечь меня с домом!
— Можно приступать? — фыркнул Кихен, обходя стол. Вонхо обдало приятным чужим запахом, он даже невольно прикрыл глаза от удовольствия. Надеясь, что Кихен не заметит, конечно. — Кстати, скоро мышей мне будет мало. Да мне и сейчас уже… На зубок.
Вонхо скорчил рожу и закрыл ладонями уши.
— Не хочу слушать, как ты обгладываешь бедных зверей.
Кихен подошел к окну, и Вонхо перевел взгляд за окно. Над розовыми кустами уже брезжил рассвет. Скоро должен вернуться Чангюн со своей первой супермагической миссии, и Вонхо надеялся, что лес остался в целости и сохранности.
— Так ты теперь все время будешь человеком? — сорвалось вдруг с языка. Кихен, не поворачиваясь лицом, громко вздохнул.
— Нет, скоро назад. Это только на полнолуние.
Вонхо вдруг стало так тянуще тоскливо и грустно, что в носу защипало.
— Так мне снова придется убирать за тобой?
Кихен рассмеялся, как-то по-особому тепло, а после все-таки повернулся. В глазах с вертикальными зрачками кипела хитрость и что-то, отчего Вонхо захотелось спрятаться под стол.
— Я теперь подросток. Мир вокруг уже познал… У меня будут другие потребности.
С разрастающимся в душе ужасом вселенского масштаба Вонхо закрыл лицо ладонями.
А когда поднял голову, темный силуэт у окна исчез. Вместо него в лучах рассветного солнца под окном сидел дракон и тщательно вылизывал свою заднюю лапу.
***
Под «другими потребностями» Кихен, видимо, подразумевал неугасаемую тягу к еде и сну. Честное слово, Вонхо даже в голову не пришло, что можно так много жрать — никаких мышей не напасешься.
Слава неизвестно кому, но Чангюн прилично справился со своим заданием, и лес не пал под натиском полуночных бестий. Даже стал процветать, насколько это возможно для осени, когда деревья сбрасывают с себя лишнюю ношу, а звери впадают в спячку.
— Пока окончательно не впали, надо наловить ему еды. Ты же не создашь зайца или лису из воздуха!
— Но я не хочу убивать бедных животных!
Вонхо казалось, что еще немного, и он впадет в затяжную осеннюю депрессию. Но связана она будет не с метаниями душевными, а с драконом, который вот прямо сейчас нагло садился на обеденный стол.
— Ну, тогда он съест тебя, — Чангюн многозначительно развел руками, мол, что поделать.
— Я понял, — закивал Вонхо. — У вас на двоих — один коварный план. Вы хотите завладеть моим домом, а для этого вам нужно, чтобы я умер.
Чангюн невинно захлопал глазками, вызывая у Вонхо неконтролируемый нервный смешок.
— Вот! Вот, ты только притворяешься моим другом. А ты, — он тыкнул в дракона, который тут же предостерегающе заурчал. — Ты даже не пытаешься быть хорошим. А я вас, между прочим, терплю, забочусь. Кормлю. Грею.
Кихен вдруг взлетел и опустился прямо на руки Чангюна. Тот крякнул — дракон был уже немаленький — и покрепче схватился за чешую.
В глазах Вонхо это выглядело ну совсем уж предательством. Он взял свой посох и, не говоря ни слова, вышел из дома под ничерта не греющее октябрьское солнышко.
— Я ему и гнездышко, и мышей, и возле очага постелил, и из-за полки не ругался, — бубнил он себе под нос, обходя одну из излюбленных лесных полянок. — А он даже спасибо не сказал, что за наглость. И Чангюн еще…
Он вдруг остановился, будто уперся в какую-то стену. Задрал голову, посмотрел в небо. На секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
На лице расползлась легкая улыбка.
— Нет, так не пойдет. Буду убиваться — лес погибнет, — твердо сказал Вонхо вслух.
«И вообще, чем вот я занимался, пока они оба у меня дома не появились?» — мысленно продолжил он. — «Чангюн еще и помогает, наверное, виноватым себя чувствует».
Со спокойной душой, Вонхо вернулся домой в сумерки. И уж никак не ожидал, что, когда зайдет, ему в нос ударит приятный запах специй, а живот скрутит от голода.
И что его снесут объятиями прямо на пороге.
— У тебя слишком хмурая мина! — закричали в ухо. Перед лицом мелькнула белобрысая шевелюра, из чего Вонхо сделал вывод: у него дома завелся Минхек.
— Как Чангюн тебя сюда притащил? — с улыбкой спросил Вонхо, оглядывая комнату. Обеденный стол прямо сиял расставленными на нем блюдами, полными еды, а Чангюн сиял гордостью и смущенно отводил взгляд. Почему-то стеснялся показываться вместе с Минхеком, наверное, думал, что Вонхо его осуждает. Еще чего.
— Ну, он сказал, что они с драконом натворили дел, и что было бы неплохо тебя подбодрить. Поэтому я здесь, — Минхек с силой похлопал по плечу, а после прытко метнулся к столу. — Мои познания в кулинарной магии обширнее, чем ты думаешь!
Вонхо не мог противиться потребностям собственного желудка, а потому ужасно неэтичным образом поглощал еду уже через пять минут.
Минхек удовлетворенно наблюдал, как он с аппетитом вгрызается в куриную ножку. Чангюн с изящностью, достойной чистых кровей, разрезал мясо с помощью вилки и ножа.
И только когда Вонхо почувствовал абсолютную сытость, вытер руки салфеткой и откинулся на спинку стула, понял, что чего-то не хватает.
— А где Кихен?
Чангюн и Минхек переглянулись.
— Ну, понимаешь… Он нам мешал…
— И мы решили, что будет лучше, если мы его…
Вонхо, не веря своим ушам, медленно поднялся на ноги. И угрожающе тихо спросил:
— Вы что, зажарили моего дракона?
Злость вскипела в нем, разнеслась огнем по венам, в ушах зазвенело от ярости, а глаза застелило красной пеленой. Как они посмели… Его Кихена… Который еще только подросток, невинная душа…
— Нет-нет, подожди, стой! — Минхек подпрыгнул и выставил руки вперед, заглядывая в лицо Вонхо. Тот сжал челюсти. — Он нам мешал готовить, мы оттащили его в твою комнату!
— А? — Вонхо тут же расслабился и заозирался по сторонам. — Так это не его я только что ел?
— Ты дурак? — Чангюн скептично изогнул бровь.
— Фух, ну вы и шутники.
Вонхо рассмеялся, а Минхек и Чангюн снова переглянулись.
— Знаешь, кажется, ты сегодня перенервничал… Может, спать пора, а? Мы тебя уложим, приберемся тут, — Минхек подошел к Вонхо, осторожно взял под руку и развернул. Чангюн активно закивал головой и тут же стал собирать тарелки, словно подтверждая его слова. — А ты ложись в кровать, после сытного ужина полагается поспать. Проснешься завтра, а нас тут и нет, раздражать не будем… Ты, главное, высыпайся.
Минхек снял с него шляпу, положил на табуретку и завел в комнату. Чангюн позади гремел тарелками.
— Ну, вот и все. Ты у себя в комнате, тут уютно, тепло и Кихен рядом, живой и здоровый.
— Спасибо, Минхек, — только и смог вымолвить Вонхо, чувствуя, как веки становятся чересчур тяжелыми. — Что накормил.
— Всегда пожалуйста… Только не зови каждый день, у меня еще Чангюн голодный. Все, спокойной ночи.
Минхек сиял улыбкой, выходя из комнаты. А через секунду за дверью послышалось:
— Будет спать, как убитый, до полудня точно. Я в чарах сна тоже хорош.
— Может покажешь, в чем ты еще хорош?.. — послышался низкий голос явно заигрывающего Чангюна, и Вонхо застонал от бессилия.
«Надеюсь, они будут не слишком громкими», — последнее, что он успел подумать, прежде чем упал в кровать, даже не раздеваясь. Тихое ворчливое шипение у самого уха его совсем не побеспокоило, как и факт, что накрылся он не одеялом, а тонким кожаным крылом.
Засыпая, Вонхо ощутил мокрое прикосновение к своей щеке — у Кихена очень холодная и влажная морда.
***
Как бы Вонхо ни желал, чтобы дракон был вегетарианцем, это могло случиться только в параллельной вселенной. Одно утешало — Чангюн согласился приносить из деревни уже готовое мясо, которое Кихен с удовольствием поедал.
А еще он действительно стал спокойнее, не разбивал склянки с зельями, не хозяйничал в платяном шкафу, большую часть времени лежал на кровати Вонхо, либо пешком передвигался по полу.
Вонхо совсем к Кихену привык и даже не сразу заметил, что постоянно с ним разговаривает — правда, диалог получался односторонний. Кихен отвечал лишь урчанием, ворчанием или фырканьем, а иногда будто бы осуждающе смотрел. Изредка в глазах дракона Вонхо замечал интерес к словам и рассказам, и то были мгновения искренней радости: благодарный слушатель — все равно что мед на сердце.
Чангюн приходил раза три в неделю и каждый раз с облегчением выдыхал, видя, что Вонхо с Кихеном еще друг друга не поубивали.
— И вообще вы вроде бы подружились, — заметил он как-то, держа в руке кусок сырого мяса. Подле него сидел дракон и, высунув язык, ждал, пока капельки крови скатятся в раскрытую зубастую пасть.
Вонхо морщился и старался это непотребство игнорировать.
— Ты посмотри, какой он стал огромный, — вздохнул Вонхо. — На самом деле, я стараюсь вырастить большого и сильного дракона, чтобы держать его в качестве ручного пса. Ну, охранять дом будет, от воров.
Кихен клацнул зубами. Вонхо улыбнулся.
— Да шучу я. Мы же с тобой так шутим, правда?
Он протянул к Кихену руку, но тот снова ощетинился и немедля вгрызся в сочное мясо, вырвав его из пальцев Чангюна.
— Голодный, — Чангюн сочувствующе погладил дракона по холке, и тот заурчал.
— Вы двое явно состоите в более тесных отношениях, чем мы. От моих прикосновений он не урчит. И вообще не дает себя погладить.
— Зато вы спите вместе, — парировал Чангюн, заставив Вонхо поперхнуться слюной. Пока он кашлял, Кихен съел весь кусок и, облизываясь, пристально смотрел на Вонхо.
На самом деле, он попросту не мог выгнать Кихена из кровати. Жалко ведь, мерзнет по ночам. Домашний очаг не мог разгореться достаточно сильно, чтобы согревать холодную, как сталь, чешую. А внутренний огонь Кихена никак не влиял на температуру его тела.
Поэтому Вонхо уже по привычке заваливался в кровать, перекатывался через Кихена и накрывался одеялом (а иногда Кихен накрывал его крылом, что было даже теплее). То, что на самом деле его дракон — чуточку человек, ничуть не беспокоило. Даже в голову не приходило.
Вот до этого самого момента.
Ночью, после утомительного смешивания лечебного отвара, который Вонхо собирался продать в деревне, он умылся, расправил кровать и потушил свечи. Сразу же послышались аккуратные шаги и шорох. Вонхо замер.
— Кихен, — позвал он, садясь на кровать. Возле ноги промелькнул хвост. — Ты уже слишком большой, мы не поместимся тут вдвоем.
Неожиданно напряженная тишина повисла в воздухе. Вонхо уже пожалел о сказанном и протянул руку, чтобы Кихена коснуться, но тот зашлепал лапами по полу и удалился в большую комнату. Зашуршала солома.
«Но я ведь все правильно сделал», — вздохнул Вонхо, укладываясь головой на подушку.
Спать одному оказалось до дрожи холодно. Пришлось заворачиваться в два одеяла.
А утром Вонхо не обнаружил Кихена в гнездышке у очага.
Он ходил из угла в угол, расстроенный донельзя, грыз ногти, смотрел в окно. Пытался понять, куда дракон мог незаметно подеваться? Еще и дверь в дом была открыта. Что за дракон такой, который самостоятельно замки взламывает (неважно, что достаточно просто щеколду отодвинуть).
Как назло, Чангюн был занят с Минхеком в деревне и не мог прийти. Вонхо собирался заниматься самокритикой хоть до вечера, нагнетая атмосферу и чувство самовины. Нечего было выгонять из кровати, тогда и не улетел бы Кихен.
Из потока нескончаемых мыслей вывел слабый стук в дверь. Вонхо подскочил от испуга, сердце забилось чуть ли не в горле.
На пороге сидел дракон — голова его, кстати, уже была почти по плечо — и держал в зубах… Оленью тушу.
— Ты вернулся! — восторженно воскликнул Вонхо. Кихен моргнул. — Я думал, ты улетел!
Кихен ничего не ответил — кое-как протиснулся в проем и бросил мертвого оленя к ногам Вонхо. Тот скривился.
— То есть, это как питомцы приносят своим хозяевам добычу, так ты приносишь мне прелестного убитого… олененка?
Вонхо открыл дверь пошире и кивнул в сторону розового куста.
— В доме места для двух огромных животин теперь нету. Тем более, когда одна из них — мертвая. Сделаю тебе навес, будешь жить на улице.
Недовольно зашипев, Кихен вытащил оленя обратно, спустил по крыльцу и улегся у кустов, явно с наслаждением впиваясь зубами в оленью шею. Из пасти прямо розовые цветы закапала кровь.
— Ну вот ты же на самом деле человек, как ты можешь есть сырое мясо, — запричитал Вонхо. Уж больно ярко воображение нарисовало того Кихена, взрослого, с олениной в зубах.
Весь остаток дня маг Вонхо посвятил работе обычного деревенского плотника: мастерил навес. За это время Кихен улетал еще пару раз, из чего Вонхо сделал вывод, что теперь дракон не все время будет сидеть дома.
«Совсем вырос», — вздыхал он, прикидывая, как разместить под навесом еще и место для костра.
Засыпая, Вонхо видел отблески огня, разведенного на поляне под навесом, и думал, что было бы в разы проще, будь Кихен постоянно человеком. Вот тем красавчиком с прекрасным голосом. И поговорить было бы с кем, и песню спеть. И спал бы он в уюте и тепле. А с таким красавчиком спать, может, было бы даже жарко.
Вонхо хлопнул себя по лбу, выбрасывая из головы дурацкие мысли.
А до полнолуния оставалось два дня, десять часов и семь минут.
***
Чангюн так и не узнал о второй (человеческой) сущности Кихена — у Вонхо как-то из головы вылетело, что об этом нужно сказать. Поэтому тот удивленно изогнул бровь, когда Вонхо снова отправил его в лесную разведку.
— Но ведь твой дракон уже вырос, вряд ли ты вернешься к разбитому корыту. То есть, сгоревшему дому.
Вонхо замотал головой, выталкивая Чангюна из дверей и распихивая защитные и лечебные зелья по карманам его штанов.
Ладно, на самом деле, говорить Вонхо ничего и не хотел. И оставлять их двоих наедине ночью он тоже не хотел — мало ли, что произойдет? Поубивают друг друга… Или наоборот, станут еще ближе друг к другу, а это хуже. Определенно хуже.
— Ты же так замечательно справился в предыдущий раз! — Вонхо восторженно округлил глаза и искрометно улыбнулся, даже подмигнул. — Можно только пожелать тебе удачи!
Чангюн пожал плечами. Развернулся, отобрал посох и зашагал в сторону леса.
Вонхо посмотрел на небо: там, за нависшими октябрьскими тучами, скрывалась луна. А его дракон (он что, теперь считает Кихена «своим»? кошмар) улетел еще до заката. Вонхо немного нервничал, что Кихен может не найти дорогу домой, либо окажется где-то в недосягаемости.
Но как только фигура Чангюна скрылась из виду, на свет, льющийся из окон дома, вышел Кихен. На этот раз завернутый в ободранную тряпку, он все равно выглядел очень гордым и опрятным драконом.
Вонхо всплеснул руками и тут же потащил Кихена в дом, без единого слова вручил ему ту же рубашку и брюки и оставил переодеваться, а сам сел за обеденный стол в ожидании. Пальцы невольно выстукивали ритм, а взгляд рассеянно блуждал по стенам.
— Что-то прохладно сегодня, — раздалось позади, и Вонхо облегченно выдохнул. В груди разлилось тепло: слышать знакомый голос было до ужаса радостно. Будто встретил старого друга, которого не видел много лет.
Даже обнять захотелось.
Но Кихен спокойно прошел мимо, к очагу, и подставил ладони к огню, начиная их растирать.
— Далеко летал? — Вонхо не знал, что еще можно спросить, хотя любопытство распирало его от вопросов, незаданных в прошлый раз.
Почему Кихен обращается именно во взрослого человека? Где бывает, пока охотится? Вкусное ли сырое мясо? А до какого размера он вообще вырастет?
Тот обернулся и лукаво взглянул на Вонхо, легким движением руки отбросил челку с глаз.
— Я расскажу, если ты накормишь меня человеческой едой.
Перед Вонхо мгновенно оказалась та самая книга с деревенскими рецептами.
— На твой вкус, — добавил Кихен. — Знал бы ты, как мне надоело есть бедных животных.
«Один вопрос отпал», — сам себе кивнул Вонхо. В принципе, условие устраивало — он был голоден, а послушать истории от Кихена хотел еще больше.
Припасов в мешках и на полках оказалось не особо много, поэтому Вонхо выбрал что попроще — овощную похлебку с вареным мясом и рисом.
Веселые огоньки очага отбрасывали забавные тени на стены и пол; Кихен отвечал на вопросы Вонхо с такой охотой, что было понятно — по человеческой речи он заскучал. В воздухе стали витать ароматы приправ, слюна грозилась отвиснуть до пола, но Вонхо держал себя в руках и сосредоточился на готовке.
Кихен, будто бы по привычке, приводил в порядок то один угол, то другой, периодически ворча, что без него Вонхо тут совсем зачахнет вместе с домом.
Спорить не хотелось.
На часах было часа два ночи, на столе стояли миски с едой. На все сто уверенный, что все получилось лучше, чем у царского повара, Вонхо осматривал творение рук своих.
— Ну, пробуй, — кивнул он на похлебку. Кихен улыбнулся, зачерпнул ложкой бульон.
Словно в замедленной съемке Вонхо наблюдал, как искажается отвращением прекрасное лицо.
— Пиздец, — прокомментировал Кихен, а после хлопнул себя по губам ладонью. — Ой, не в этом смысле…
— Я понял, — убито ответил Вонхо, сам хлебнул бульона и чуть не выплюнул. Будто комок склизкой соли на язык положил. — Ну и гадость.
Кихен сочувствующе смотрел, продолжая помешивать в тарелке.
Горько вздохнув, Вонхо встал из-за стола, показушно забрал свою и вылил похлебку за крыльцо. Кихен молчал — наверное, мысленно жалел. Ну и ладно, подумаешь, зато Вонхо всякое другое великолепно может делать.
Например, расстраиваться максимально и уходить из дома погулять по полянке под луной, оставив недоумевающего дракона смотреть вслед.
Тучи над головой не рассеивались, а только делали ночь еще мрачнее — как и мысли Вонхо. Обычно он так не психовал по мелочам, а сейчас аж ком в горле встал. Хотелось показать Кихену свои умения, пока тот в человеческом лице, а получилось, как всегда.
Верхушки елей мерно покачивались в вышине, стволы вековых деревьев тихо поскрипывали. Лес напомнил о Чангюне, который в далекой глуши загонял полнолунных демонов в пограничный мир.
А Вонхо, идиот, со своими справиться не может.
Сжав руки в кулаки, он повернулся к лесу спиной, к дому передом и твердой походкой зашагал к крыльцу.
— Я вернулся!
— Вонхо, — как только дверь захлопнулась, Кихен оказался прямо перед лицом. Вонхо отпрянул невольно, уперся в косяк.
— Ты пугаешь иногда очень, а еще глаза у тебя такие… — вырвалось у него, но договорить духу не хватило. Кихен вопросительно приподнял брови и чуть наклонил голову. — Ну, они офигенные, но непривычно, зрачки ведь вертикальные.
Кихен ничего не ответил, но поднял руки и сунул под нос Вонхо тарелку, наполненную чем-то ароматно пахнущим.
— Я приготовил еду. Иди за стол.
Вонхо удивленно захлопал ресницами, опустил взгляд и не сдержал восхищенного «ого».
Через пару тарелок изумительно прожаренного мяса в подливе с тем самым рисом Вонхо полулежал в кресле и сыто потирал живот.
— Откуда у тебя столько талантов, ты ж еще подросток несмышленый…
Кихен загадочно улыбался, убирая посуду со стола. Вонхо наблюдал, как тот счищает с тарелок остатки еды, как аккуратно выставляет все по полкам. Как подбрасывает дрова в очаг, а после греет руки. На макушке у Кихена причудливо завивалась пара волосинок, их постоянно хотелось поправить, а на локте красовалась яркая ссадина, взявшаяся невесть откуда.
Так привычно было видеть Кихена рядом, будто он был драконом всего один день в месяц, а остальное время по-человечески хлопотал и устраивал в доме свои порядки.
Но когда тот подошел к сидящему в кресле Вонхо, опустился на подлокотник и положил руку на его колено, внутри все ощетинилось, в голове забил сигнал тревоги: «обширное внутреннее возгорание! Источник не установлен!»
— Извини, — сказал подозреваемый источник, заставив Вонхо вздрогнуть от неожиданности, — что про еду так сказал, ты ведь наверняка умеешь готовить. Просто в этот раз не получилось.
Кихен привалился плечом к плечу Вонхо, пока тот неотрывно рассматривал темноту в окне напротив.
— Да ладно, ерунда. И нет, не умею, можешь у Чангюна спросить, я однажды его чуть не отравил, грибами, кажется, — затараторил Вонхо. Кихен, как ни в чем не бывало, убирал ниточки с его штанов. — Зато могу зелье сварить, утоляющее голод, причем разный: обычный, эмоциональный, сексуал…
Он замотал головой, рассмеялся и отмер, поворачивая голову к Кихену. Тот смотрел зелеными глазами-блестяшками внимательно и, как обычно, с хитрецой.
— Я не смогу спросить, он ведь до утра не вернется. А ты ему так и не сказал, что я человеком становлюсь на полнолуние. И не ври, — тыкнул он Вонхо в бок, отчего тот ойкнул, — что ты забыл. Ты и не хотел.
Парировать было нечем — Вонхо угукнул в ответ, усаживаясь поудобнее: сытость звала за собой сонливость. Рука, как по наитию, обернулась вокруг талии Кихена.
— Не обижаешься, значит?
— М-м, — отрицательно промычал Вонхо и широко зевнул, понимая, что на этот раз до рассвета не дотянет. За щеку вдруг больно ущипнули. — Ай, ты чего?
— В кресле не засыпай. Хотя бы до кровати дойди. А то я тебя отсюда сброшу, — Кихен многозначительно покивал. Сомнений не было — так и сделает. Пришлось нехотя отстраниться от мягкого уютного бока.
Легкий холодок, пробежавший по спине, заставил Вонхо обернуться. Кихен смотрел в ответ спокойно, но будто бы ждал чего-то: знал, что тот хочет сказать и боится.
Но полнолуние — оно всего раз в месяц, а значит шанс — один к тридцати.
— Ляжешь со мной? — хрипло и совершенно неуверенно спросил Вонхо, отводя взгляд. Но краем глаза увидел: Кихен улыбнулся и кивнул, когда вставал.
— Не тормози, а то проснешься, погребенный под драконьей тушей, — он толкнул Вонхо в спину. Возразить было нечего.
Укладываться в кровать с драконом было привычно. Укладываться в кровать с обалденно красивым парнем, который тот самый дракон — вообще какой-то абсурд. У Вонхо тряслись руки, когда он натягивал одеяло до самого носа, а потом вообще отвернулся от Кихена.
Тот был непривычно теплый — если человеческое тело можно сравнить с холодной драконьей чешуей. Почти не возился: лег, кажется, на бок, и замер.
Не то, чтобы у Вонхо была большая кровать, поэтому он чувствовал горячее дыхание у себя на шее и почти слышал, как бьется сердце у него за спиной. И если Кихена в обличие дракона он мог игнорировать, то сейчас совсем не мог. Кровь носилась по организму, как бешеная, хоть снотворное пей. Мозг настойчиво орал: «ты сам его позвал, возьми себя в руки!» А где-то под ребрами билось желание повернуться и сказать:
— Так жалко, что ты не можешь быть человеком всегда.
Послышался шорох, сердце Вонхо пропустило удар, и только тогда до него дошло: сболтнул вслух.
Слово не воробей, поэтому ругательства, которые тут же стал выдавать мозг по отношению к себе, Вонхо высказывать не стал. Только со вздохом повернулся на другой бок и наткнулся на внимательный взгляд все тех же драконьих глаз.
— Ну, все было бы проще, — неловко улыбнулся Вонхо и закрыл глаза. — Особенно с мертвыми животными.
Кихен фыркнул.
— Мне тоже. Проще. Спи, Вонхо. Добрых снов.
И лег ближе. Его дыхание почувствовалось на щеке. Собрав всю свою смелость, Вонхо ткнулся носом в кихенову макушку и прижал худое тело к себе рукой, шумно вдыхая пряный запах волос.
— Спокойной тебе человеческой ночи, — пробормотал он, не обращая внимания на заходящееся в бешеном биении сердце. Кихен чуть передвинулся, вызывая у Вонхо дрожь по всему телу, и будто бы уснул.
С ума сойти. Этот потрясающе вредный, но ужасно симпатичный дракон лежит в его объятиях, сопит в грудь. Вонхо весь напрягся, борясь с желанием сделать что-нибудь безмерно глупое, но хватит уже быть идиотом. Лучше не портить момент.
И вот бы Кихен вдруг, каким-нибудь волшебным способом, не превращался утром в дракона.
Даже такому крутому магу, как Вонхо, оставалось только надеяться.
Продолжение в комментариях.